![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
robert_ibatullinБыл в Сколково на форуме "Открытые инновации", выступил на заседании (язык не поворачивается назвать это модным словом "панель") о прогнозах в фантастике. Понятия не имею, почему из русских фантастов пригласили именно меня. Из нерусских был Карл Шрёдер, а вела мероприятие Татьяна Толстая.
Под катом мой доклад и некоторые слайды из презентации.
Фантастика и образы будущего: три эпохи
Начну с очевидного утверждения: будущее предсказать невозможно. Все рациональные (то есть не основанные на астрологии или ясновидении) методы прогнозирования сводятся к тому, чтобы выявить некий понятно развивающийся процесс и продлить в будущее логику его развития. Короче говоря, экстраполировать существующий тренд.
Разумеется, эстраполяция редко бывает удачной. Множество процессов НЕпонятны, и даже понятные процессы сплошь и рядом взаимодействуют друг с другом НЕпонятным образом. Всегда есть и чисто человеческие ошибки, вызванные незнанием или когнитивными искажениями.
Примерно так же, то есть методом экстраполяции, работают и фантасты. Я говорю о тех немногих фантастах, кто всерьёз пытаются построить картину будущего на каких-то фактах, а не на чистом авторском произволе. И, естественно, они точно так же ошибаются, неверно оценивают важность одних факторов, не замечают других, а главное, проецируют на будущее свои собственные желания или страхи. Иногда они бывают слишком оптимистичны, как Артур Кларк в приведённой цитате, иногда слишком пессимистичны, как Айзек Азимов, который в интервью 1980 года сказал, что через 30 лет человечество вымрет из-за исчерпания ресурсов с вероятностью 50%.
Одним словом, фантасты в целом так же слабы в прогнозировании, что и остальные люди. Но в чём же тогда их сильная сторона?
Это их воображение, способность придумывать яркие целостные образы будущего. Образы, которые овладевают воображением людей и вызывают у них восхищение или страх. Именно фантастика (не только книги, но и фильмы, комиксы, игры и т. д.) когда-то внушили миллионам людей, что космос – это круто, что это пространство приключений и открытий, что космическая экспансия – это великая перспектива для человечества. Множество людей под влиянием фантастики пошли в науку, изобретательство, стали заниматься космосом, роботами и прочими вещами, о которых они узнали именно из фантастики. А тем самым, возможно, слегка приблизили наш мир именно к тому образу, который изобрели фантасты.
Итак, сила фантастики в том, что её предсказания захватывают умы людей и потому могут стать самосбывающимися.
Перейдём к анализу этих прогнозов по существу.
Каждый автор в каждом своём произведении изобретает уникальный образ будущего, но разные авторские миры имеют много общих черт и существуют в едином пространстве представлений своей эпохи о будущем. В этом пространстве можно выделить два полюса, светлый (утопия, полюс надежды на лучшее будущее) и тёмный (дистопия, полюс страха перед будущим). Далее я буду говорить именно об этих коллективных образах, а не о конкретных авторских мирах.
Прогнозы опираются на актуальные для своего времени тренды и связанные с ними ожидания. Как правило, они выделяют какую-то узкую группу трендов, которые кажутся в данный момент перспективными – драйверов. Например, лет 50 назад это была атомная энергия, сейчас – нано-, био-, информационные технологии. Фантасты изобретают образ будущего, где эти драйверы доминируют, определяют собой всё, причём этот образ может подаваться и позитивно (утопически), и негативно (дистопически).
Через какое-то время это самое будущее наступает. И всегда оказывается, что и надежды, и страхи сбылись лишь отчасти. Атомной войны не случилось, но нет и атомного реактора в каждом доме. В результате данный образ будущего переживает кризис, теряет убедительность и привлекательность, и начинаются поиски нового драйвера, который будет доминировать в новом цикле.
Каковы же эти циклы?
Разумеется, их границы очень размыты, но всё-таки можно выделить три довольно хорошо заметные эпохи образов будущего. Революционная, космическая и цифровая, или информационная.
В бурный период мировых войн и революций представлялось, что драйвером изменений в мире станут социальные технологии. Экономическое планирование, коллективизация всех сторон жизни, массовое образование, евгеника и т. д. Утопистам казалось, что с помощью этих технологий можно построить гармоническое упорядоченное общество, а дистописты видели в них же перспективу тотальной тирании.
Одно из фантастических произведений той эпохи сыграло громадную историческую роль – это утопическая вставная новелла «Четвёртый сон Веры Павловны» в романе Чернышевского «Что делать?» Множество русских интеллигентов XIX века стали революционерами под влиянием этого романа (а в нём, конечно, эта новелла была одним из самых завлекательных фрагментов). Некоторые биографы Ленина считают, что Чернышевский повлиял на него сильнее, чем Маркс. С другой стороны, и антитоталитарные дистопии, такие как «1984» Оруэлла, сделали антикоммунистами множество читателей. Возможно, в ту эпоху фантастика о будущем была влиятельна как никогда. Но где-то к середине ХХ века стало ясно, что социалистический проект по большому счёту провалился, по-настоящему новое общество через социальные технологии создать не удалось. Сейчас даже коммунисты в основном признают, что коммунизм можно построить только на базе соответствующих физических технологий (например, наноассемблеров). А приоритет физических технологий – это уже признак следующей эпохи.
В понятие физических технологий я включаю всё, что работает с неживыми материальными объектами – ядерные, химические, электрические технологии и т. д. Звездолёты, роботы, бластеры, летающие автомобили и прочие клише фантастики «золотого века» принадлежат этой эпохе. Надежда на успехи новых технологий, прежде всего космических, породила утопию материального изобилия и космической экспансии. Страх перед ядерной войной или глобальной экологической катастрофой породил её антипод – дистопию постапокалипсиса.
Этот образ будущего до сих пор жив. Наверное, бОльшая часть фантастики о будущем всё ещё пишется в его рамках. Но он переживает кризис. Во-первых, космос оказался гораздо более труднодоступным и менее привлекательным, чем казалось на заре эпохи. Солнечная система безжизненна и, скорее всего, лишена доступных ресурсов, никаких признаков внеземных цивилизаций не найдено, межпланетные полёты невероятно сложны, а межзвёздные в ближайшие века невозможны. Уже понятно, что осваивать космос будут роботы, и это будет довольно скучно. У роботов не бывает приключений.
Во-вторых, не сбылись и страхи той эпохи. Мы уже далеко не так сильно боимся глобальной ядерной войны, как в 1980-е годы (хотя, возможно, и зря). Страхи, связанные с перенаселением, тоже оказались преувеличенными, поскольку скорость роста населения снижается (в 1970-е годы это ещё не было так заметно). Всё это снижает правдоподобие и утопии космической экспансии, и дистопии постапокалипсиса.
Не случайно такие утопии и дистопии всё чаще окрашиваются в тона ностальгии. Они показывают не будущее сегодняшнего мира, а альтернативное будущее, которое могло бы наступить, если бы история пошла по иному пути. Например, популярная серия игр «Фоллаут» изображает мир после ядерной войны, как если бы она произошла в 1950-х годах (или, точнее, в мире застывших 1950-х годов). Всё это симптомы кризиса данного образа будущего. Оно уже не кажется правдоподобным.
И наконец, цифровая эпоха, когда надежды и страхи связаны с успехами информационных технологий (прежде всего искусственного интеллекта).
Черты тёмного полюса проявляются в жанре киберпанка и в публицистическом образе «электронного концлагеря», а вот светлый полюс ещё не вполне сформировался: ярких и убедительных кибер-утопий пока нет. Возможно, причина в том, что кризис прошлой эпохи ещё не завершён, поэтому публикой владеют мрачные настроения. Тем не менее, можно отметить и признаки запроса на «новый оптимизм».
Я вижу в этом вызов для фантастики и потенциал для её развития.
Заполнить пустующее место современной киберутопии. Создать совершенно новый образ будущего, непохожий на космическое будущее вчерашнего дня. Драйвером будут цифровые технологии, как и в киберпанке, но это будущее должно быть светлым, вызывающим желание жить в нём и работать на его воплощение. Произведения этого направления не должны быть наивно-оптимистическими. Они должны не игнорировать современные проблемы мира, а показывать пути их решения. И в этом будущем не должно быть места консервативным фантазиям о реставрации прошлого, что любят многие российские фантасты. Искать новые пути сложнее, страшнее, но и интереснее. Над этой задачей – создать образ нового светлого будущего – думаю я сам как писатель, и призываю думать других авторов и любителей фантастики.
Под катом мой доклад и некоторые слайды из презентации.
Фантастика и образы будущего: три эпохи
Начну с очевидного утверждения: будущее предсказать невозможно. Все рациональные (то есть не основанные на астрологии или ясновидении) методы прогнозирования сводятся к тому, чтобы выявить некий понятно развивающийся процесс и продлить в будущее логику его развития. Короче говоря, экстраполировать существующий тренд.
Разумеется, эстраполяция редко бывает удачной. Множество процессов НЕпонятны, и даже понятные процессы сплошь и рядом взаимодействуют друг с другом НЕпонятным образом. Всегда есть и чисто человеческие ошибки, вызванные незнанием или когнитивными искажениями.
Примерно так же, то есть методом экстраполяции, работают и фантасты. Я говорю о тех немногих фантастах, кто всерьёз пытаются построить картину будущего на каких-то фактах, а не на чистом авторском произволе. И, естественно, они точно так же ошибаются, неверно оценивают важность одних факторов, не замечают других, а главное, проецируют на будущее свои собственные желания или страхи. Иногда они бывают слишком оптимистичны, как Артур Кларк в приведённой цитате, иногда слишком пессимистичны, как Айзек Азимов, который в интервью 1980 года сказал, что через 30 лет человечество вымрет из-за исчерпания ресурсов с вероятностью 50%.
Одним словом, фантасты в целом так же слабы в прогнозировании, что и остальные люди. Но в чём же тогда их сильная сторона?
Это их воображение, способность придумывать яркие целостные образы будущего. Образы, которые овладевают воображением людей и вызывают у них восхищение или страх. Именно фантастика (не только книги, но и фильмы, комиксы, игры и т. д.) когда-то внушили миллионам людей, что космос – это круто, что это пространство приключений и открытий, что космическая экспансия – это великая перспектива для человечества. Множество людей под влиянием фантастики пошли в науку, изобретательство, стали заниматься космосом, роботами и прочими вещами, о которых они узнали именно из фантастики. А тем самым, возможно, слегка приблизили наш мир именно к тому образу, который изобрели фантасты.
Итак, сила фантастики в том, что её предсказания захватывают умы людей и потому могут стать самосбывающимися.
Перейдём к анализу этих прогнозов по существу.
Каждый автор в каждом своём произведении изобретает уникальный образ будущего, но разные авторские миры имеют много общих черт и существуют в едином пространстве представлений своей эпохи о будущем. В этом пространстве можно выделить два полюса, светлый (утопия, полюс надежды на лучшее будущее) и тёмный (дистопия, полюс страха перед будущим). Далее я буду говорить именно об этих коллективных образах, а не о конкретных авторских мирах.
Прогнозы опираются на актуальные для своего времени тренды и связанные с ними ожидания. Как правило, они выделяют какую-то узкую группу трендов, которые кажутся в данный момент перспективными – драйверов. Например, лет 50 назад это была атомная энергия, сейчас – нано-, био-, информационные технологии. Фантасты изобретают образ будущего, где эти драйверы доминируют, определяют собой всё, причём этот образ может подаваться и позитивно (утопически), и негативно (дистопически).
Через какое-то время это самое будущее наступает. И всегда оказывается, что и надежды, и страхи сбылись лишь отчасти. Атомной войны не случилось, но нет и атомного реактора в каждом доме. В результате данный образ будущего переживает кризис, теряет убедительность и привлекательность, и начинаются поиски нового драйвера, который будет доминировать в новом цикле.
Каковы же эти циклы?
Разумеется, их границы очень размыты, но всё-таки можно выделить три довольно хорошо заметные эпохи образов будущего. Революционная, космическая и цифровая, или информационная.
В бурный период мировых войн и революций представлялось, что драйвером изменений в мире станут социальные технологии. Экономическое планирование, коллективизация всех сторон жизни, массовое образование, евгеника и т. д. Утопистам казалось, что с помощью этих технологий можно построить гармоническое упорядоченное общество, а дистописты видели в них же перспективу тотальной тирании.
Одно из фантастических произведений той эпохи сыграло громадную историческую роль – это утопическая вставная новелла «Четвёртый сон Веры Павловны» в романе Чернышевского «Что делать?» Множество русских интеллигентов XIX века стали революционерами под влиянием этого романа (а в нём, конечно, эта новелла была одним из самых завлекательных фрагментов). Некоторые биографы Ленина считают, что Чернышевский повлиял на него сильнее, чем Маркс. С другой стороны, и антитоталитарные дистопии, такие как «1984» Оруэлла, сделали антикоммунистами множество читателей. Возможно, в ту эпоху фантастика о будущем была влиятельна как никогда. Но где-то к середине ХХ века стало ясно, что социалистический проект по большому счёту провалился, по-настоящему новое общество через социальные технологии создать не удалось. Сейчас даже коммунисты в основном признают, что коммунизм можно построить только на базе соответствующих физических технологий (например, наноассемблеров). А приоритет физических технологий – это уже признак следующей эпохи.
В понятие физических технологий я включаю всё, что работает с неживыми материальными объектами – ядерные, химические, электрические технологии и т. д. Звездолёты, роботы, бластеры, летающие автомобили и прочие клише фантастики «золотого века» принадлежат этой эпохе. Надежда на успехи новых технологий, прежде всего космических, породила утопию материального изобилия и космической экспансии. Страх перед ядерной войной или глобальной экологической катастрофой породил её антипод – дистопию постапокалипсиса.
Этот образ будущего до сих пор жив. Наверное, бОльшая часть фантастики о будущем всё ещё пишется в его рамках. Но он переживает кризис. Во-первых, космос оказался гораздо более труднодоступным и менее привлекательным, чем казалось на заре эпохи. Солнечная система безжизненна и, скорее всего, лишена доступных ресурсов, никаких признаков внеземных цивилизаций не найдено, межпланетные полёты невероятно сложны, а межзвёздные в ближайшие века невозможны. Уже понятно, что осваивать космос будут роботы, и это будет довольно скучно. У роботов не бывает приключений.
Во-вторых, не сбылись и страхи той эпохи. Мы уже далеко не так сильно боимся глобальной ядерной войны, как в 1980-е годы (хотя, возможно, и зря). Страхи, связанные с перенаселением, тоже оказались преувеличенными, поскольку скорость роста населения снижается (в 1970-е годы это ещё не было так заметно). Всё это снижает правдоподобие и утопии космической экспансии, и дистопии постапокалипсиса.
Не случайно такие утопии и дистопии всё чаще окрашиваются в тона ностальгии. Они показывают не будущее сегодняшнего мира, а альтернативное будущее, которое могло бы наступить, если бы история пошла по иному пути. Например, популярная серия игр «Фоллаут» изображает мир после ядерной войны, как если бы она произошла в 1950-х годах (или, точнее, в мире застывших 1950-х годов). Всё это симптомы кризиса данного образа будущего. Оно уже не кажется правдоподобным.
И наконец, цифровая эпоха, когда надежды и страхи связаны с успехами информационных технологий (прежде всего искусственного интеллекта).
Черты тёмного полюса проявляются в жанре киберпанка и в публицистическом образе «электронного концлагеря», а вот светлый полюс ещё не вполне сформировался: ярких и убедительных кибер-утопий пока нет. Возможно, причина в том, что кризис прошлой эпохи ещё не завершён, поэтому публикой владеют мрачные настроения. Тем не менее, можно отметить и признаки запроса на «новый оптимизм».
Я вижу в этом вызов для фантастики и потенциал для её развития.
Заполнить пустующее место современной киберутопии. Создать совершенно новый образ будущего, непохожий на космическое будущее вчерашнего дня. Драйвером будут цифровые технологии, как и в киберпанке, но это будущее должно быть светлым, вызывающим желание жить в нём и работать на его воплощение. Произведения этого направления не должны быть наивно-оптимистическими. Они должны не игнорировать современные проблемы мира, а показывать пути их решения. И в этом будущем не должно быть места консервативным фантазиям о реставрации прошлого, что любят многие российские фантасты. Искать новые пути сложнее, страшнее, но и интереснее. Над этой задачей – создать образ нового светлого будущего – думаю я сам как писатель, и призываю думать других авторов и любителей фантастики.
